[indent] - Когда-нибудь ты начнешь делиться со мной своими планами? Или я все еще в немилости у своей прекрасной мачехи? – насмешка в словах Итана слышится слишком явственно, но у Каталины нет ни желания, ни возможности теперь вступать в глупые споры. Она не то, чтобы не доверяла Итану, она просто предпочитала давать людям вокруг ровно столько информации, сколько им могло понадобиться для исполнения их ролей. Пасынок был ее телохранителем. Ему надлежало защищать ее ценой своей жизни, или просто очень хорошо и сегодня у него, непременно, будет такая возможность. В конечном счете, по кому, как не по мэру города, защищающего стражей бить террористической ячейке, отстаивающей права порождений. Видят Боги, которым Каталина, как бы иронично это ни звучало, была верна, если бы ситуация позволяла, она бы расхохоталась от того, как складывалась партия. Но сейчас было не до смеха. Все должно было сработать безупречно, как песочные часы. Крупинка к крупинке. Никаких заминок. Никаких ошибок. Никаких альтернатив.
[indent] - Тебе нужно запомнить только, что ты – мой верный телохранитель. А верные телохранители дают своему мэру получить незначительные ранения и испачкать костюм в грязи, но не дают ему умереть, - Каталина выразительно смотрит на Итана и поправляет идеально выглаженную белую блузку. Ей поверят, ей всегда верили.
[indent] - Видишь ли, Итан. Все мы балансируем на тонких гранях, но я, возможно, многим больше других. Быть мэром и главой террористической группировки одновременно, значит, сочетать несочетаемое. Я бы, конечно, очень хотела выйти на трибуну и начать тыкать пальцем во все стороны, обвиняя стражей в том, что они не исполняют свои прямые обязанности, я бы даже могла связаться с представителями штата и начать активную компанию для расформирования этой ячейки, но слишком агрессивная и открытая политика неприятия вызовет реакцию противодействия. Ты не знал? Всякое действие рождает равное по силе противодействие, - она пробегается глазами по речи, что лежала теперь на коленях в темно-синей кожаной папке, заведомо зная, что не скажет и слова из написанного в ней.
[indent] - Я привлеку негативное внимание стражей и могу оказаться под ударом. Если меня раскроют, без сомнения, мне удастся скрыться, но мы потеряем много, очень много значительных преимуществ, которые сохраняем, пока я – мэр. Это только в американской мечте политики отвечают перед своими избирателями и никому больше ничем не обязаны. В реальности, если я открыто пойду против силовой структуры, меня сомнут быстрее, чем я успею сказать «ой». Особенно с учетом того факта, что мне в самом деле есть, что скрывать, - гораздо больше, чем любой из тех, кто голосовал за нее, мог бы себе представить в своих самых страшных кошмарах. Впрочем, взять хорошего пиарщика и даже из этой тайны можно было бы сделать конфетку. Но не теперь, не теперь. Еще рано.
[indent] - А вот если я выйду на трибуну, чтобы защищать интересы стражей и всеми силами продемонстрирую им свою лояльность и тут же окажусь под огнем, но что важнее – под огнем окажутся те, кто пришел выразить свой протест, воспользовавшись одним из важнейших достижений демократии, я разыграю партию куда интереснее, чем скандальный побег мэра города в попытке затеряться в толпе смертных. Знаешь, что случится тогда? Стражи утвердятся в мысли о том, что нужно брать порождений под еще более жесткий контроль в связи с террористическим актом. Порождения утвердятся не только в бездействии стражей, но в их невозможности ничего контролировать и стремлении поработить тех, кого они не в силах защитить. Не зная, куда бежать, многие начнут искать выходы на тех, кто способен и желает им помочь. А мы ведь оба знаем, кто может и желает, правда? Ты спросишь, что будет со мной? Я получу пару царапин. Одну прямо вот здесь, - Каталина многозначительно указывает на скулу, - И синяк с гематомой, прямо вот здесь, - она показывает на левую часть лба, - Трудно не заметить, легко замазать тональным кремом. А еще я получу образ мученицы, которая вышла отвечать за грехи ведомства, которое ей не принадлежит, потому что трусливые твари из этого самого ведомства, прикрылись мною, словно щитом. А еще я получу мотив. Оправдание своим действиям против стражей. И когда они, наконец, пожелают мне навредить, потому что мое влияние слишком сильно, ненависть простых смертных и их протест, положит начало того, к чему мы так стремимся. Может быть, - в политике никогда нельзя быть уверенным ни в чем. Нельзя верить даже своим собственным глазам, а тем более – телекамерам, что будут направлены на нее сегодня и представят сюжеты в нужном свете. Волновалась ли Каталина? Нет. Она проходила все это тысячу раз. И если понадобится, пройдет еще тысячу. Все для достижения собственных целей. Все ради Бездны. Все ради революции.
[indent] Автомобиль подъезжает к Бронксвуд-авеню через полчаса после начала митинга. Людей не так много, но камер достаточно, чтобы о произошедшем узнал весь Нью-Йорк, если не все Соединенные Штаты. О, замолчать такое вряд ли удастся. В этом было преимущество и недостаток крупного города.
[indent] - Не мельтеши, держись в четырех шагах. Не хочу, чтобы кто-то думал, что я трушу, - хотя вообще-то один телохранитель не походил на трусость в сложившейся ситуации. Он походил на отсутствие здравого смысла.
[indent] - А то, что я подумал, что у тебя нет ни чести, ни совести, тебя не волнует? – ухмылка и Итан выходит из машины первым, открывая перед Каталиной дверь.
[indent] - Проницательность – не твоя сильная черта. Все остальные заметили намного раньше, - сухо отвечает женщина, прежде чем выйти из автомобиля. Вокруг шум, лозунги и они, кажется, становятся лишь громче, когда О’Ши замечают. Журналисты, порождения, простые смертные, все смешалось воедино. Пресс-секретарь мэра бежит впереди и время от времени обещает всем пресс-конференцию по итогам митинга уже завтра вечером, в шесть. Официальное заявление об этом уже висит на сайте города и мэра, но этого, как обычно, мало.
[indent] Она доходит до любезно установленной на крыльце ведомства трибуны всего за жалкие пять минут, не отвечая ни на какие вопросы, но не стремясь ни от кого скрыться. Нет-нет, это ведь официальные лица стражей скрываются за высокими стенами. А мэр города всегда рядом со своими гражданами, когда наступают часы испытаний.
Каталина встает за кафедру и включает микрофон. Она дает людям какое-то время обратить на себя внимание, знает, что начинать говорить сразу не имеет никакого смысла – не услышат, не увидят, не поймут. Но вот возгласы стихают. Мэр обводит собравшихся внимательным и притворно встревоженным взглядом.
[indent] - Я приветствую и благодарю всех, кто собрался здесь сегодня для выражения своей озабоченности ситуацией, что сложилась в Нью-Йорке на сегодняшний день. Прежде всего, хочу заверить всех граждан Нью-Йорка в том, что я полностью разделяю ваши чувства и понимаю мотивы, которые привели вас сегодня сюда. И я благодарю вас за то, что вы нашли в себе силы и мужество выразить свой протест мирным путем, привлекая внимание к чрезвычайно важной проблеме, ставшей камнем преткновения для всего американского общества за последние несколько лет…